В 1986 году мир потрясла авария на Чернобыльской АЭС, а приведенные выше строки начали долгое странствие по страницам газет и журналов, поражая читателей удивительным совпадением. Написанные более полутора тысяч лет назад Иоанном Богословом, они будто бы заново открылись с неожиданной стороны, достаточно было кому-то из журналистов первым вспомнить, что чернобыль — одно из названий травы полынь. Неудивительно, что после этого интерес к откровениям Иоанна резко возрос, а описанные им ужасы Страшного суда стало модным приравнивать к сегодняшним неспокойным временам. Хотя, надо сказать, получалось это уже далеко не так гладко, как с «горькой упавшей звездой» — все-таки на самом деле книга Иоанна представляет собой очень длинное перечисление событий, в которых третий ангел занимает далеко не центральное место.
Вообще в переводе с иврита слово «Апокалипсис» означает «откровение», хотя теперь, благодаря Иоанну, оно стало синонимом страшного и якобы неизбежного конца света. И действительно, изобилие очень ярких и зловещих эпизодов, подробный список мучений, якобы уготованных человечеству, — все это, несомненно, производит впечатление, хотя повествование в целом оставляет ощущение бессвязного набора слов. Ни последовательность отдельных событий, ни их суть совершенно не ясны, не говоря уже об образах, похожих на ожившие картины Сальвадора Дали. Попробуйте представить себе хотя бы саранчу — в железной броне, с человеческим лицом, львиными зубами, хвостом как у скорпиона, да еще и размером с лошадь. Нашей фантазии, увы, на это не хватило. Так стоит ли заранее пугаться того, чего мы не можем вообразить даже в качестве абстрактной метафоры? Конечно, всегда найдутся умники, которые по-своему истолкуют данное библейское орудие возмездия, представив его в виде танка, самолета или, на худой конец, оружия всемогущих пришельцев. Однако думается, по обоснованности такие догадки могут сравниться лишь с интерпретаторами Нострадамуса, приписавшими ему предсказание убийства президента Кеннеди, а заодно и высадки человека на Луну.
Именно поэтому, как нам кажется, сейчас об откровениях Иоанна нельзя сказать что-либо определенное. Возможно, на самом деле нарисованная им картина вообще не является предвидением будущего, а может быть, откровения представляют собой искусную шифровку, время раскрыть которую попросту еще не настало. В этом случае в них совершенно не обязательно изначально должен быть заложен тот же самый зловещий смысл, который находится на поверхности. Не стоит забывать, что все пугающие «мертвецы» и «могилы» Мишеля де Нотр Дама в результате оказались лишь безобидными элементами шифровки. Единственное, что сейчас можно сказать определенно, так это то, что пророчества Иоанна представляют собой набор непонятных (может быть, до поры до времени) образов, очень далеких от нас и наших представлений, и это является благодатнейшей почвой для всякого рода фантазий и вольных домыслов, вроде сопоставления с полынью реактора на Чернобыльской АЭС.
В дополнение этой темы хотелось бы привести только одно небольшое наблюдение, сделанное буквально по ходу написания этой книги. Заглянув в «Откровения Иоанна Богослова», мы в первую очередь попытались найти там какие-нибудь отрезки времени, сроки, когда следует ожидать описанных событий. Возможно, в этом виноват наш чрезмерный прагматизм, но все-таки трудно поверить в то, что настоящее пророчество может быть сделано безо всякой определенной цели — так, просто из любви к искусству. Однако изучив текст «Откровения», мы практически никаких сроков там не обнаружили. Единственными цифрами-отрезками времени, которые находятся на виду, у Иоанна являются лишь несколько, самая знаменитая из которых, конечно же, «число зверя» 666, сопровожденное предложением каким-то образом его исчислить. В Библии об этом говорится весьма лаконично:
«Здесь мудрость. Кто имеет ум, тот сочти число зверя, ибо это число человеческое; число его шестьсот шестьдесят шесть» (Иоанн, гл. 13 ст. 18).
За свою жизнь нам, да и вам наверняка, приходилось не раз сталкиваться с самыми различными гипотезами на сей счет. На полном серьезе существует даже версия о том, что, мол, на некоторых товарах импортного производства красуется штрих-код с тщательно замаскированной в нем зловещей цифрой, ну а потом на головы доверчивых покупателей обязательно обрушатся все перечисленные в апокалипсисе небесные кары. Однако если все-таки отвлечься от штрих-кодов и обратиться к тексту «Откровения Иоанна Богослова», можно заметить, что зверь с пресловутыми шестерками на самом деле является третьим по счету чудовищем, которых Иоанн описывает на протяжении двух глав (12, 13) и которые в повествовании последовательно сменяют друг друга.
Так, вначале речь идет о некоем драконе, преследующем «жену, облеченную в солнце», в описании которой без труда узнается Церковь. Родив младенца «мужеского пола, которому надлежит пасти все народы жезлом железным», то есть Христа, жена, спасаясь от дракона, «убежала в пустыню, где приготовлено было для нее место от Бога, чтобы питали ее там тысячу двести шестьдесят дней» (гл. 12, ст. 6). Дальше, вслед за драконом, появляется первый зверь:
«И дивилась вся земля, следя за зверем, и поклонились дракону, который дал власть зверю, и даны были ему уста, говорящие гордо и богохульно, и дана ему власть действовать сорок два месяца» (гл. 13 ст. 4 — 5).
И только после него настает черед для «другого зверя, выходящего из земли; он имел два рога, подобные агнчим, и говорил как дракон. Он действует перед ним со всею властью первого зверя...» (гл. 13 ст. 11 — 12). И его «человеческое» число, как уже было сказано, равняется шестистам шестидесяти шести. О чем здесь может идти речь? Приняв во внимание первые два числа, логично сделать вывод, что речь здесь также идет о некоем сроке, отрезке вполне человеческого времени. Ну а «счесть» его можно, только лишь сложив цифры, относящиеся ко всем трем монстрам, воедино.
Тут, правда, есть один нюанс: если принять за чистую монету «месяцы» и «дни», тогда непонятно, какой срок представляют из себя три шестерки. Зато тот факт, что данное число вообще не сопровождено никаким комментарием, возможно, является намеком на то, что единственная оставшаяся в стороне общепринятая мера времени — годы и является в действительности верной для всех трех чисел. Что же, 1260, 42 и 666 лет совсем нетрудно сложить между собой, однако полученный результат вряд ли можно было бы с полным правом назвать датой. Скорее, это промежуток времени, которому для того, чтобы превратиться в дату, необходима конкретная точка отсчета, привязка к реальной истории. В 12 и 13-й главах намека на такую точку нам найти не удалось, зато в главе 11 неожиданно, в совершенно другом контексте, вновь обнаружились те же самые «числа» первых двух зверей — 42 и 1260:
«И дана мне трость, подобная жезлу, и сказано: встань и измерь храм Божий и жертвенник, и поклоняющихся в нем. А внешний двор храма исключи и не измеряй его, ибо он дан язычникам: они будут попирать святый город сорок два месяца. И дам двум свидетелям Моим, и они будут пророчествовать тысячу двести шестьдесят дней, будучи облечены во вретище» (гл. 11 ст. 1 — 3).
Здесь интересно то, что в самом начале некий «внешний двор храма», а также святой город отданы на поругание. Ну а коль скоро истинным храмом в христианстве изначально считался сам человек («Не знаете ли, что тела ваши суть храм живущего в вас Святаго Духа, которого имеете вы от Бога, и вы не свои?» 1-е послание Коринфянам, гл. 6 ст. 19), то внешним двором его, похоже, назван храм-строение, место для молитвы. Вспомнив историю Иудейского государства, о которой мы немало говорили ранее, поругание святого города вместе с «внешним храмом» можно сопоставить с реальным разрушением римлянами Второго иерусалимского Храма в 70 году н.э. Тем более, что как раз приблизительно в это же время, как принято считать, записывал Иоанн Богослов свои откровения, ну а римлян, принявших христианство лишь в IV веке, тогда еще вполне уместно было именовать язычниками.
Таким образом, если принять за точку отсчета 70
год н.э., прибавив к ней 1260, 42 и 666, в итоге мы получаем искомый конец
«числа зверя» — 2038 год. Другими словами, дату, к наступлению которой
дни «звериных» законов будут окончательно сочтены, и наступит долгая тысяча
счастливых лет жизни по-человечески, на протяжении которых «Он будет
обитать с ними; они будут Его народом, и Сам Бог с ними будет Богом их».
(Иоанн, гл. 21 ст. 3).
Но главное, что мы опять с точностью плюс-минус несколько
лет получили ту же самую дату, о которой говорит и Нострадамус, и Даниил,
а теперь еще и Иоанн Богослов.
Когда после раскрытия двух хронологий «даты жизни библейских предков» превратились более чем в 20 важнейших дат далеких потомков доктора Нострадамуса, большинство из которых ко времени расшифровки уже сбылись, стало ясно: перед нами не просто случайный набор разрозненных фактов. Французская революция и кипучая деятельность Наполеона Бонапарта, мировые войны ХХ столетия, история коммунизма буквально «от и до» (от рождения Ленина и вплоть до окончательного развала СССР) — все эти поистине глобальные события нашли отражение в бесстрастных цифрах и комментариях псевдобиблейских хронологий Нострадамуса, от прошлого плавно переходя к событиям настоящего и грядущего. От мировых революций — к мировым войнам. От двух мировых войн — к третьей...
При ближайшем рассмотрении весь этот причинно-следственный ряд похож не столько на собственно предсказание того, что должно произойти, сколько на подробное объяснение, к чему мы пришли, каким именно путем и, главное, каким образом теперь можно исправить прошлые ошибки, чтобы избежать грозящих неприятностей. В этом случае по отношению к пророчествам Нострадамуса Цицерон вряд ли стал бы произносить свою известную фразу: «Часто даже не полезно знать, что произойдет в будущем: ведь это несчастье — сокрушаться о том, чему нельзя помочь». И действительно, получается, что, подобно библейским пророкам, Нострадамус (а вернее, та Сила, которая направляла его) утверждал, что помочь не только можно, но и нужно. Его предсказания дают реальный шанс предотвратить печальные события, пока не поздно, повернув историю в другое русло.
Подобные примеры известны и из Библии — так, пророк Иеремия был послан предупредить иудеев о вавилонском нашествии и разрушении Иерусалима, предоставив при этом людям полную свободу выбора:
«Если хочешь обратиться, Израиль, говорит Господь, ко Мне обратись; и если удалишь мерзости от лица Моего, то не будешь скитаться» (Иеремия, гл. 4 ст. 1).
Из истории известно, что заветного «если» не произошло, зато в другом случае предупреждение другого пророка — Ионы спасло Ниневию от разрушения, а ее жителей от неминуемой гибели. Правда, ни один из известных глашатаев Бога никогда еще не объяснял будущее подробно, во всех деталях. В этом плане Нострадамус с его точнейшими датами и совершенно прозрачными после двуязычной расшифровки катренами занимает особое положение и среди иудейских пророков.
Наше прошлое и ближайшее будущее, причины и следствия, опасности, которые ожидают нас вскоре на пути, и способ их избежать — всему этому посвящены уникальные по своей полноте тексты Мишеля де Нотр Дама, которым, как полагал сам пророк, суждено сыграть значительную роль в предстоящих событиях. «Также я нахожу, что письма произведут такое большое и несравнимое потрясение...» — писал он о собственных расшифрованных текстах в «Послании Цезарю», и здесь мы просто не можем удержаться, чтобы на некоторое время снова не вернуться к Даниилу.
Самый конец предпоследней главы «Книги Даниила» повествует о «наглом и коварном» царе конца времен, который пойдет войной на «прекраснейшую из земель» Вавилонии. Ну а следующая, заключительная глава у него начинается с таких вот слов:
«И восстанет в то время Михаил, князь великий, стоящий за сынов народа твоего; и наступит время тяжкое, какого не бывало с тех пор, как существуют люди, до сего времени...» (Дан. гл. 12 ст. 1).
Возможно ли, чтобы и впрямь пророк предсказал пришествие пророка? В одном из своих видений Даниил наблюдал следующую устрашающую картину: «Вот один муж, облеченный в льняную одежду... Тело его — как топаз, лицо его — как вид молнии, очи его — как горящие светильники... глас речей его — как глас множества людей» (Дан. гл. 10 ст. 5 — 6). Именно из уст этого человека (если его можно так назвать), подобного которому он никогда не видел раньше, пророк впервые услышал имя Михаила — князя, призванного в чем-то этому могущественному существу помочь.
«...но вот Михаил, один из первых князей, пришел помочь
мне, и я остался там при царях Персидских. А теперь я пришел возвестить
тебе, что будет с народом твоим в последние времена, так как видение относится
к отдаленным дням» (Дан. гл. 10 ст. 13 — 14).
«Впрочем, я возвещу тебе, что начертано в истинном
писании; и нет такого, кто поддерживал бы меня в том, кроме Михаила, князя
вашего» (Дан. гл. 10 ст. 21).
Надо заметить, что вообще в видениях Даниила встречается
всего пара имен — Гавриил и кроме него один лишь Михаил. Кто он, этот князь,
принадлежащий к народу Даниила и призванный помочь некой Силе в последние
времена, поддерживая «истинное писание»? По тексту пророчества об этом
трудно судить — слишком мало и как-то вскользь про него говорится, вопреки
тому, сколь ответственная и нелегкая роль ему, судя по всему, отведена.
Единственное, о чем можно говорить без домыслов и вполне определенно, так
это о том, что в Библии провозвестники и исполнители Высшей воли назывались
не иначе как Пророками.
В третий, и последний раз имя Михаила звучит в тех строчках
заключительной главы, которые мы уже приводили выше, когда его приход знаменует
собой наступление «тяжкого времени», призванного закончиться в светлые
дни последнего, вечного царства. И снова совершенно непонятным остается,
чем же таким особенным, кому и в чем он помогает. Зато чуть ниже Даниил
описывает увиденную им странную картину — единственную из всех его видений,
в которой он не понял ровном счетом ничего. Собственно, именно этот
эпизод составляет основу небольшой по объему заключительной главы и примечателен
он тем, что и правда какой-то нелогичный. В отличие от прежних видений,
нет в нем ни царств, ни царей, он неподвижен и не похож на остальные события.
Просто Даниилу привиделась река, над водами которой стоял человек в льняной
одежде (тот самый, который прежде говорил о поддержке князя Михаила), по
обоим же берегам реки стояли двое других...
«Тогда я, Даниил, посмотрел, и вот, стоят двое других,
один на этом берегу реки, другой на том берегу реки. И один сказал мужу
в льняной одежде, который стоял над водами реки: «Когда будет конец этих
чудесных происшествий?»
И слышал я, как муж в льняной одежде, находившийся
над водами реки, подняв правую и левую руку, клялся Живущим вовеки, что
к концу времени и времен и полувремени и по совершенном низложении силы
народа все это совершится. Я слышал это, но не понял, и потому сказал:
«Господин мой! Что же после этого будет?»
И отвечал он: «Иди, Даниил; ибо совсем сокрыты и запечатаны
слова сии до последнего времени. Многие очистятся, убелятся и переплавлены
будут в искушении; нечестивые же будут поступать нечестиво, и не уразумеет
сего никто из нечестивых, а мудрые уразумеют.
Со времени прекращения ежедневной жертвы и поставления
мерзости запустения пройдет тысяча двести девяносто дней. Блажен, кто ожидает
и достигнет тысячи трехсот тридцати пяти дней. А ты иди к твоему концу,
и упокоишься, и восстанешь для получения твоего жребия в конце дней»
(Дан. гл. 12 ст. 5 — 13).
Именно так звучат в полном виде заключительные слова «Книги
пророчеств Даниила». Упомянутые в них цифры уже привели нас к дате, являющейся
одной из самых главных в хронологиях Мишеля де Нотр Дама — тридцатым годам
наступающего тысячелетия. Возможно ли, чтобы именно его — «иудейского князя
Михаила» — Даниил образно нарисовал стоящим по одну сторону реки времен
и спрашивающим о сроках для того, чтобы переправить их на «другой берег»,
сквозь 440 лет? Кто знает, но разве такое предположение не имеет под собой
совсем уж никаких оснований?